Реферат: Россия от февраля к октябрю 1917 г - Refy.ru - Сайт рефератов, докладов, сочинений, дипломных и курсовых работ

Россия от февраля к октябрю 1917 г

Рефераты по историческим личностям » Россия от февраля к октябрю 1917 г

Февральские дни

Установление «двоевластия» и отречение Николая II

Послефевральская Россия

Проблема войны и апрельский кризис

Коалиционное правительство и рост социальной напряженности

Кризис лета 1917г.

Крах государственных институтов и распад общества

Курс большевиков на вооруженное восстание

Октябрьский переворот в Петрограде и формирование новой власти


Революция 1917 г. была русской революцией. Она несет на себе яр­кий отпечаток менталитета народа, демонстрирует трагическую роль расколотости российского общества со времен Петра I. Главное содержа­ние революции - стремление России к демократии, социальному про­грессу. Страна в трудной борьбе искала формы демократической орга­низации.

В угоду политике в советское время сложный, мощный революци­онный процесс оказался расчлененным на три почти изолированные составляющие: Февральская революция, период перехода от Февраля к Октябрю, Октябрьская революция. В середине февраля 1917 г. власти Петрограда решили вве­сти карточную систему. В нескольких пунктах города перед пус­тыми прилавками магазинов вспыхнули беспорядки. 20 февраля администрация Путиловских заводов объявила локаут из-за пе­ребоев в снабжении сырьем, тысячи рабочих оказались выбро­шенными на улицу. Заседавшая с 14 февраля Государственная дума еще раз подвергла уничтожающей критике «бездарных министров» и потребовала их отставки. Депутаты от легальной оппозиции (меньшевик Чхеидзе, трудовик Керенский) попробо­вали установить контакты с представителями нелегальных орга­низаций (Шляпниковым и Юреневым). Был создан комитет для подготовки демонстрации 23 февраля. Большевики, считавшие эту инициативу преждевременной, присоединились к ней только в последний момент.

Демонстрация была мирной, спокойной, почти радостной. В центре города к идущим от Выборгской стороны присоедини­лись многочисленные мелкие служащие, студенты и просто гу­ляющие. Здесь они провели демонстрацию против царизма. Власти сочли это выступление проявлением простой «боязни го­лода», не представляющим опасности. Поэтому они ограничи­лись вывешиванием объявлений, убеждающих население в наличии в городе запасов зерна.

На следующий день забастовали почти все заводы. Женщи­ны уже не составляли большинства среди демонстрантов, атмос­фера накалялась. Произошло несколько жестоких столкновений с конной полицией. Размах движения и относительная пассивность властей удивили и участников и свидетелей.

На третий день роль большевиков, основных организаторов демонстраций, стала впервые заметной. Несмотря на инструкции генерала Хабалова, командующего Петроградским гарнизо­ном, который приказал полиции не допустить прохода демонстрантов через невские мосты, шествия в центре города все-таки состоялись. Только вмешательство казаков предотвра­тило действия конной полиции.

На четвертый день, в воскресенье 2 6 февраля, с окраин к центру города снова двинулись колонны рабочих. Солдаты, выставленные властями в заслоны, отказались стрелять по рабочим. Офицерам пришлось стать пулеметчиками. Более 150 человек были убиты в тот день. В то время как подавленные демонстранты возвращались домой, правительство, считавшее, что победа осталась за ним, ввело чрезвычайное положение и объявило роспуске Думы, игнорируя призыв ее председателя Родзянко, обращенный к царю, назначить «правительство доверия», чтобы положить конец «беспорядкам».

В ночь с 26 на 27 февраля солдаты нескольких лейб-гвардейских полков (Павловского, Волынского, Преображенского) взбунтовались против своих офицеров, которым они не могли простить приказа стрелять в толпу. Победа революции была обеспечена утром 27 февраля, когда демонстранты начали братание с солдатами. Восставшие захватили Арсенал (40 тыс. винтовок были тут же розданы), отдельные общественные здания и направились к Зимнему дворцу. Первым вошел туда, не встретив сопротивления, Павловский полк.

Накануне царь приостановил сессию Государственной думы, но депутаты по примеру французских революционеров 1789г. решили продолжить дебаты. Перед ними встал вопрос: как реагировать на приближение восставших к Таврическому дворцу, где проходило заседание? Некоторые, соглашаясь с Милюковым, считали, что будет более достойным встретить их, ocтаваясь на своих местах. Вопреки мнению своих коллег Керенский бросился навстречу восставшим и приветствовал их приход. Этим порывом он сохранил союз народа и парламента.

В то же время группа рабочих, активистов-меньшевиков и Военного комитета (К.Гвоздев, М.Бройдо, Б.Богданов), которые были только что освобождены из тюрьмы восставшими, вместе с двумя депутатами-меньшевиками (Н.Чхеидзе и М.Скобелев) и бывшим председателем Санкт-Петербургского Совета 1905 г. Хрусталевым-Носарем в одном из залов Таврического дворца создавали Совет рабочих депутатов. Под именем Временного исполнительного комитета Совета рабочих депутатов группа активистов, среди которых преобладали меньшевики, провозгласила себя штабом революции. Он образовал Комиссию по снабжению (она тут же призвала население кормить восставших солдат) и Военную комиссию (под председательство Мстиславского) для координации действий защитников революции. В то же время Государственная дума, встревоженная образо­ванием Совета и не желавшая остаться в стороне от движения, пошла на осторожный разрыв с царизмом и создала Комитет по восстановлению порядка и связям с учреждениями и обще­ственными деятелями под председательством Родзянко. Этот ко­митет, в котором преобладали кадеты, стал первым этапом на пути к формированию правительства. 27 февраля около полуно­чи П.Милюков смог объявить Совету, что Дума только что «взя­ла власть». Военным комендантом Петрограда Комитет назначил полковника Энгельгарда. Совет выразил свой протест, так как только что поставил Мстиславского во главе Военной комиссии Совета. Две власти, рожденные революцией, были на грани кон­фликта. Во имя сохранения единства в борьбе против царизма Совет вынужден был уступить. Он не готов был взять власть. Его руководители боялись ответных действий со стороны армии, царя и решили, что лучше не препятствовать думцам взять всю ответственность на себя. Вспоминая с ностальгией о советах 1905 г., члены-основатели Петроградского Совета хотели ви­деть его в соответствии с меньшевистской концепцией «проле­тарской цитадели» в буржуазном государстве. Служащий интересам рабочего класса в борьбе против буржуазии, Совет должен был также стать на первом этапе самым прочным оплотом буржуазной революции против возврата к самодержавию.

Эта концепция объясняет позицию руководителей Совета по отношению к думскому Комитету. За исключением Керенского все считали, что, так как революция еще не прошла «буржуазную фазу», деятельность министров-социалистов не принесет результатов и только дискредитирует революционное движение. Поэтому руководство Совета отказалось от участия в правительстве. Тем не менее, хотя угроза военных репрессий не была исключена, Исполком Совета все же решил признать законность правительства, сформированного Думой, и поддержи его. Это признание сопровождалось одним условием, которое являлось основой соглашения, касавшегося установления нового режима: Совет поддержит правительство лишь в той мере, в какой оно будет проводить одобренную им демократическую программу. За исключением большевиков, выдвинувших лозунг «Вся власть Советам!», и анархистов, все социалистические течения одобрили условия соглашения. Оно означало признание двух различных и антагонистических властей, подчинение цензовых классов правительству, а трудящихся и солдат — Совету. С одной стороны, образовался «лагерь» правительства, сословных учреждений (земства, городские думы) и «буржуазным партий (кадеты), с другой — силы «демократии» (Советы, ее диетические партии, анархисты, профсоюзы).

Со своей стороны Дума была готова пойти на уступки. Она продолжала опасаться реакции со стороны Николая II и еще сильнее «военной диктатуры» Совета. Действительно, восставшие солдаты только что по собственной инициативе добились принятия Советом Приказа № 1. Этот документ давал солдатам вне службы равные со всеми гражданские и политические права, аннулировал в воинском уставе все, что можно было счесть злоупотреблением властью. Он ввел избрание на уровне рот, батальонов и полков комитетов представителей рядовых солдат, подчинил части столичного гарнизона политической власти Совета и провозгласил, что решения Думы подлежат исполнению только в том случае, если не противоречат решениям Совета. Никакое оружие не должно было выдаваться офицерами. Приказ № 1 полностью сводил на нет попытки Думы подчинить себе солдат столичного гарнизона.

Когда в ночь с 1 на 2 марта состоялась встреча руководителей Совета и Комитета, каждый лагерь переоценивал силы другого. Совет был уверен, что только Дума могла войти в контакт с генштабом и предотвратить всякую попытку контрреволюции. Члены же Комитета приписывали Совету такое влияние на революцию, каким он еще не обладал. Представители Совета (Суханов, Стеклов) сформулировали очень скромные требования (амнистия, политические свободы, созыв Учредительного собрания), ни одно из которых не было собственно социалистическим. Приятно удивленный такой позицией, Милюков только попросил от имени думского Комитета, чтобы правительство провозгласило, «что оно сформировано по соглашению с Советом», и чтобы этот текст, предназначенный узаконить в глазах общественного мнения смену правительства, был опубликован в «Известиях» рядом с прокламацией Совета, желательно на той же странице. Совет согласился и со второй просьбой Милю­кова — чтобы никакое решение, касающееся характера буду­щего режима, не принималось до созыва Учредительного собрания. Оставалось только договориться относительно со­става правительства: князь Львов — председатель Совета мини­стров и министр внутренних дел, Милюков — министр иностранных дел, Гучков — военный министр, Терещенко — министр финансов, Шингарев — министр сельского хозяйства, Коновалов — министр торговли, Некрасов — министр путей со­общения. Чтобы придать кабинету некую революционность, думцы настояли на включении в него Чхеидзе и Керенского.

В достижении 1 марта компромисса между Государственной думой и Советом, несомненно, сыграла роль неуверенность от­носительно позиции Николая П и генерального штаба. Информи­рованный за два дня до этого о серьезности положения, Николай II решил отправиться в Царское Село, приказав гене­ралу Н. Иванову восстановить порядок в Петрограде. Но ни ге­нерал, чьи войска отказались повиноваться, узнав, что весь столичный гарнизон перешел на сторону революции, ни царь, чей поезд железнодорожники направили в Псков, так и не до­стигли окрестностей Петрограда. В течение всего дня 1 марта царь находился в пути. Прибыв поздно вечером в штаб Северно­го фронта, он узнал о полной победе революции. Ночью Родзянко сообщил генералу Н.Рузскому, что отречение стало неизбежным. Династия могла еще быть спасена, если бы царь немедленно отрекся от престола в пользу своего брата великого князя Михаила Александровича. С согласия великого князя Николая Николаевича верховный главнокомандующий предложил командующим фронтами направить царю телеграммы с рекомендацией отречься от престола, «чтобы отстоять независимость страны и сохранить династию». Получив от Рузского семь телеграмм, Николай уже не пытался сопротивляться. Из-за слабого здоровья сына Алексея Николай отрекся в пользу брата Михаила Александровича. 2 марта он передал текст отречения двум эмиссарам Думы- Гучкову и Шульгину, прибывшим в Псков. Но этот акт был запоздалым, и народ, узнав о планах правительства заменить Николая Михаилом, требовал провозглашение республики. Несмотря на усилия,предпринятые Милюковым для спасения династии, Михаил, которому князь Львов и Керенский объяснили, что не могут гарантировать его безопасность, в свою очередь отрекся от престола.

Сообщение сразу о двух отречениях от престола (3 марта) означало окончательную победу революции — столь же неожиданную, как и ее начало.

После отречений Николая и Михаила единственным законным органом центральной власти слало Временное правительство, пришедшее 2 марта на смену думскому Комитету. Создание Временного правительства явилось тем компромиссом, к которому были вынуждены прибегнуть Временный комитет и Петроградский Совет. Первый олицетворял собой умеренные силы общества, которые одни только к этому времени являлись более или менее организованной силой. Второй представлял реальную, но совершенно не организованную силу толпы и поэтому мог диктовать условия Комитету, но был не в состоянии организовать управление государством. Состав и Декларация о задачах нового правительства, как известно, были оговорены на встрече представи­телей Комитета и Совета и лишь после этого были опубликованы. Taк правительство с самого первого дня своего существования стало заложни­ком Совета.

Оно состояло в основном из организаторов Прогрессивного блока 1915 г., центром которого стали шесть фракций Государственной думы, ее большинство – от прогрессистов и кадетов до группы центра и националистов-прогрессистов. Основным требованием Прогрессивного блока, как известно, было создание кабинета «общественного доверия». При этом кадеты и октябристы, входившие в блок, отказались ради своего союза с более умеренными течениями от своего довоенного требования ответственности правительства перед Думой.

Согласные в выборе основных направлений, члены правительства разделились по вопросам методов и отношений с Советом. Одни, и в первую очередь Милюков и Гучков, считали, что следует свести к минимуму уступки Совету и все сделать для победы в войне, которая придала бы вес новому режиму. Это подразумевало немедленное восстановление порядка как в армии, так и на предприятиях. Тем временем продолжение войны можно было использовать как предлог для удушения революции оправдания отсрочки реформ до созыва Учредительного собрания, который мог состояться только после восстановления мира. В отличие от сторонников «сопротивления», те, кто ратовал за «движение» (Некрасов, Терещенко, Керенский), настаивали на впечатляющих инициативах и немедленном принятии некоторых из требуемых Советом мер, чтобы подорвать авторитет последнего и вызвать патриотический подъем, необходимый для победы в войне. Разрываемое между этими двумя тенденциями и одержимое своей главной заботой — ускорить возвращение к нормальной жизни, — Временное правителя принимало меры ограниченного характера, которые могли удовлетворить только незначительную прослойку средних классов.

По отношению к Временному правительству Советы пред­ставляли собой вторую власть. Петроградский Совет формально являлся городской общественной организацией и официально не претендовал на власть, но, объявив себя органом, представляющим «всю трудовую Россию», и получив поддержку масс, был реальной угрозой для правительства как института, действующего от имени народа и для народа. Реальная сила Петроградского Совета не была, конечно, так велика, как могло бы показаться его лидерам. Он обладал бесспорным верховенством, но очень разросся — 850 рабочих и 2 тыс. солдатских депутатов; большую часть своих полномо­чий он передал Исполкому, где профессиональные политики, назначенные «по праву», вытеснили беспартийных активистов. За несколько недель по той же схеме в стране были избраны сотни Советов. В отличие от Советов 1905 г. огромное боль­шинство Советов 1917г. были не чисто рабочими, а рабочими и солдатскими, даже чаще всего рабочими, солдатскими и кресть­янскими. Нормы представительства порождали конфликты меж­ду различными группами.

Второе отличие от Советов 1905 г. заключалось в том, что Советы 1917 г. находились под контролем политических акти­вистов (как правило, умеренных социалистов, меньшевиков и эсеров, считавших всякое участие в управлении преждевремен­ным и полагавших, что Советам следует ограничиться надзором за действиями правительства, с тем чтобы оно на деле проводи­ло демократические реформы, дающие возможность установить со временем социалистический строй) — выходцев из среды ин­теллигенции и средней или мелкой буржуазии. Даже среди большевиков, считавшихся наиболее близкими к рабочим, среди руководителей Совета был только один рабочий — Шляпников. Как в Петрограде, так и в провинции, как в России, так и среди нерусских народов все общество выражало себя и организовывалось через Советы.

Лидеры Петроградского Совета призвали трудящихся орга­низовываться, намереваясь упрочить тем самым собственную власть. В обстановке, когда профсоюзы еще не приняли оконча­тельной формы, а партия оставалась малочисленной, заводским комитетам отводилась роль удобного связующего звена между Советом и рабочими массами. Под именем Советов старост не­которые из них существовали еще до революции, но тогда это были простые делегации без существенного влияния, которые едва терпела администрация. Сразу же после победы револю­ции стихийно образовались тысячи подобных комитетов. 10 марта было заключено соглашение и принят документ, регулирующий отношения рабочих и предпри­нимателей, который правительство обязалось кодифицировать. Комитеты не замедлили превысить предоставленные им права и потребовали передать им контроль за административным, эконо­мическим и техническим управлением предприятиями. В этом они пошли дальше, чем политические партии (за исключением анархистов, требовавших захвата заводов и экспроприации «буржуев»), что означало конфликт не только с правительством и предпринимателями, но и с Советами, партиями и профсоюза­ми, которые хотели направлять и контролировать требования ра­бочих.

Районные Советы также были организациями, созданными по призыву Петроградского Совета для объединения, невзирая на классовые различия, всех желающих защищать революцию. Предполагалось, что Петросовет возьмет на себя решение по­литических вопросов, а в обязанность райсоветов войдет выполнение трех функций: гарантировать исполнение решений Совета, обеспечить при необходимости защиту столицы, организовать «новую жизнь» в районах. В действительности третья функция возобладала над двумя первыми; райсоветы занялись жилищны­ми проблемами, помощью жертвам войны, созданием яслей и столовых, продолжая своей деятельностью традиции «буржуй­ских» организаций, основанных во время войны.

В целях защиты революции Петроградский Совет призвал рабочих создать милицию (Красную гвардию) и вооружить ее захваченным 27 февраля в Арсенале оружием. Постепенно Красная гвардия оформится в автономные организации, независимые от Советов и партий. Она сыграет не последнюю роль в октябрьских событиях 1917г.

Февральская революция дала решающий импульс националь­ным движениям, начиная с поляков и кончая бурят-монголами, которые из Читы потребовали 6 марта территориальной автоно­мии и создания местного собрания с законодательными полно­мочиями. Несколько национальных движений, создавших свои собственные социалистические партии (украинцы, латыши, ев­реи из Бунда), участвовали «по праву» в деятельности Исполко­ма Петроградского Совета. Воплощая собой осуществление принципа интернационализма, они присоединялись к одной из русских социалистических группировок. Но большинство нацио­нальных организаций, как социалистических, так не социалисти­ческих, отказались «привиться» на Советы, в которых преобладали русские, и конституировались в самостоятельные центры объединения политических сил, а затем и власти.

Национальные движения нарастали и выдвигали все более радикальные требования. Перед лицом этих различных и противоречивых мнений, со­здававших угрозу распада государства — перспектива, застав­шая врасплох новых лидеров, — правительство приняло лишь самые необходимые либеральные меры, которые должны были, как оно надеялось, охладить нетерпение и излишне горячие тре­бования инородцев. 6 марта правительство опубликовало мани­фест, восстанавливающий автономию Финляндии. Но ни поляки, которым объясняли, что их судьба будет окончательно решена Учредительным собранием (русским), ни финны, которые виде­ли, что новый режим лишь оживил учреждения, созданные ста­рым, не были удовлетворены этими мерами. Литовцы и украинцы, на требования которых правительство в очередной раз отвечало, что только Учредительное собрание имеет право решить вопрос о будущем страны, тоже остались недовольны.

19 марта правительство в ответ на воззвание Петроградского Совета, потребовавшего, чтобы «все инородцы могли свободно развивать свою национальность и свою культуру», сделало заяв­ление по вопросу о национальностях. Правительственное заяв­ление, составленное в более ограничительном духе, только перечислило новые права гражданина-инородца: свобода пере­движения, право собственности, право на выбор профессии, право быть избирателем, государственные служащие получили право использовать в школе национальный язык. Эта деклара­ция освобождала инородцев от дискриминации, которой подвер­гался каждый из них при царском режиме. Но она не возвратила им «коллективного достоинства», которое принесло бы инородцам признание индивидуальности нации.

В начале апреля проблема войны стала в центр политических дебатов. По мнению правительства, в котором П.Милюков и А.Гучков отличались особой активностью, только победа могла укрепить связи нового режима и западных демократий, консо­лидировать общество и, может быть, положить конец револю­ции. Для Милюкова цели, преследуемые в войне новой Россией, ни в чем не отличались от целей царского прави­тельства: на повестке дня оставалось завоевание Константино­поля. Эта позиция вызывала сомнения у Совета. После долгих дебатов согласие было достигнуто (14 марта) принятием «Воззвания к народам всего мира», в ко­тором пацифистская утопия сочеталась с «революционным обо­рончеством». Вернувшись из ссылки, лидер меньшевиков Церетели насто­ял на том, чтобы Совет более точно определил свою позицию в пользу тех, кто отдавал приоритет борьбе за мир, или тех, кто настаивал на защите революции. 26 марта Церетели добился одобрения этой цен­тристской позиции — борьба за мир и защита революции — значительным большинством Совета. Обеспокоенные после обнародования «Воззвания к народам всего мира» боеспособностью русской армии, правительства ре­шили войти в контакт с Временным правительством России че­рез посредничество социалистов, на которых возлагалась задача возродить боевой дух нового режима. В Петроград отправились две делегации: «чрезвычайная посольская миссия» двух минист­ров-социалистов и делегация западных социалистиче­ских лидеров. Социалистическая делегация, приехавшая официально для того, чтобы приветство­вать революцию от имени западных социалистов, была насторо­женно встречена Советом, который подозревал ее — и не без оснований — в желании добиться возобновления наступления в тот самый момент, когда с таким трудом была выработана фор­мула мира «без аннексий и контрибуций». Западные социалисты на словах одобрили эту формулу. Но ввиду того, что русские решительно отверга­ли идею сепаратного мира, делегация западных социалистических лидеров в конечном счете установила прекрасные отношения со своими коллегами из Совета и даже были приглашены на Съезд солдатских коми­тетов Западного фронта, который проходил в Минске, чтобы поддержать представителей Совета и при необходимости «под­нять дух» солдат.

Лозунги Совета о «мире без аннексий» и «революционном оборончестве» были горячо приняты делегатами этого съезда, показавшего, что командование (и в большой степени прави­тельство) потеряли всякий авторитет у войск. Исполненные твердой решимости добиться выполнения Приказа № I (к кото­рому добавился в связи с настойчивыми просьбами офицеров Приказ № 2, ограничивший компетенции солдатских комите­тов), солдаты ежедневно сталкивались с непримиримостью офи­церов, не желавших никакой демократизации армии, никакой либерализации военных институтов и решительно настроенных на ведение войны до победного конца. В глазах солдат Приказ № 1 никоим образом не означал, вопреки утверждениям коман­дования и военного министра Гучкова, «смерти армии» или «от­рицания всякой дисциплины». Солдаты были готовы воевать — в тот момент они еще полностью доверяли Совету, — но отказы­вались терпеть систематические унижения.

Именно в этой напряженной обстановке разразился апрель­ский кризис. Апрельский кризис стал первым испытанием новой власти на проч­ность. Проблема внешней политики была, пожалуй, первым вопросом, по которому правительство не смогло сразу найти взаимопонимания с мас­сами и Советом. Кризис ясно показал полную беспомощность правительства. И дело было не в его «буржуазности», ведь и последующие составы правительства от присутствия в них министров-социалистов в конечном счете не стали более популярными. Состав правительства и партийная принадлежность минист­ров мало что значили. От властей требовалось лишь одно: поощрение и узаконение того беспредела, что происходил в стране. Петросовет для этого вполне подходил, а Временное правительство было сковано его авторитетом и своим собственным бессилием. В его задачи входило лишь издание таких законодательных актов, которые не противоречили бы на­строениям масс. Любое серьезное сопротивление им неизбежно влекло за собой кризис власти. Итак, ни буржуазия и либеральный лагерь, ни социалистические партии как политические силы не являлись тем рычагом, который в феврале 1917г. произвел революцию в России. Можно так или иначе оценивать роль этих сил в ее подготовке, но собственно революция произошла не по их вине. Февральская революция не была ни буржуазно-демократической, ни социа­листической по своей сути. В ней доминировали демократические и социа­листические по форме, но в сущности анархические и охлократические силы.

Февральские события были обусловлены не активизацией какой-либо политической силы, а скорее наоборот, их общим бессилием. Тому была не одна причина. Затяжной правительственный кризис, развал центрального и местного управления в момент колоссального напряжения сил, связан­ного с войной, и одновременно упорное нежелание самодержавия и государ­ственного аппарата разделить тяжкий груз управления страной с умерен­ными силами российского общества, отсюда — слабость последних и т. д.,— все это сделало свое дело.

Правительство официально заявило, что Россия не думает ни о каких аннексиях, и кризис, казалось, был разрешен. Теперь уже кадеты, как и большевики, попытались за­ставить правительство порвать с Советом, но князь Львов, выступивший в качестве арбитра, высказался в пользу сторон­ников «движения», желавших партнерства с Советом. Однако руководители последнего колебались относительно того, следу­ет ли им взять на себя обязательства и разделить ответствен­ность власти. 28 апреля после продолжительных дебатов Исполком Совета отклонил мини­мальным большинством голосов (24 против, 22 за и 8 воздер­жавшихся) участие в правительстве.

Под давлением многочисленных пе­тиций, большинство которых исходило от солдат столичного гар­низона, призывавших Совет принять участие в правительстве, и учитывая вновь возросшую активность окраин, меньшевики, ру­ководимые Чхеидзе и Церетели, объявили о своей поддержке идеи коалиционного правительства.

Переговоры о создании коалиционного правительства были проведены в два приема по сценарию министерского кризиса парламентского типа: дискуссия о программе; торг вокруг фор­мирования кабинета. Дан и Церетели подготовили программу Совета, отдававшую приоритет внешней политике за счет всех других важных вопросов (аграрная реформа, защита прав трудя­щихся, статус национальных меньшинств).

Князь Львов остался председателем нового Совета минист­ров, в котором умеренные (кадеты) сохранили семь портфелей, а социалисты получили шесть. Благодаря своему политическому весу в кабинете главенствовали три лидера «демократии»: Цере­тели (министр связи), Чернов (министр сельского хозяйства) и Керенский (военный министр и министр военно-морского фло­та). Вхождение в правительство многих министров-социалистов ставило под вопрос сам принцип двоевластия.

Новое правительство посвятило себя прежде всего решению проблемы заключения мира. Новая внешняя политика определя­лась и теоретически обосновывалась Церетели, за которым Те­рещенко — официальный глава российской дипломатии — следовал не без скептицизма. План заключения мира, разработанный Церетели, состоял из двух пунктов: обращение к прави­тельствам с целью заручиться поддержкой идеи мира без аннек­сий (отказ России от притязаний на Константинополь должен был послужить примером); организация конференции всех со­циалистических партий в Стокгольме для разработки программы мира, которую социалисты воюющих стран, возродившие Ин­тернационал, должны навязать своим правительствам, если те останутся глухи к доводам разума. Этот утопический проект по­терпел полный крах.

Потерпев поражение на «фронте мира», новое правительство было не более удачливым и на военном фронте. Чтобы сохра­нить доверие союзников и не потерять полностью доверие ко­мандования, правительство попыталось добиться от армии возобновления «активных операций», могущих послужить пре­людией к масштабному наступлению, которое, как все надеялись, стало бы последним. Верховное главнокомандование возлагало на Совет всю ответственность за дезорганизацию армии, начавшуюся, по его мнению, со дня принятия Приказа № 1, и считало, что продол­жать войну в этих условиях невозможно. Керенский считал, что только автори­тарное восстановление порядка в армии принесет положительные результаты. Чтобы подготовить наступление, он предпринял дли­тельное и памятное турне по войсковым частям, стараясь убедить участников огромных солдатских собраний, пришедших его послу­шать, что сначала нужна военная победа над немцами, которая по­кажет союзникам, что Россия ищет мира не из слабости. На какое-то время это ему удалось. 18 июня началось наступление, которое после нескольких первоначальных успехов захлебнулось, отчасти из-за нехватки снаряже­ния. И здесь провал правительства был очевиден.

В городах по-прежнему не переставала расти напряженность в отношениях рабочих с предпринимателями. Занятые решением проблемы войны и мира, министры-социалисты наспех состряпали эконо­мическую и социальную программы. Последняя сводилась к двум основным пунктам: введение процедуры арбитража соци­альных конфликтов; государственный контроль над производст­вом и распределением. По первому — предприниматели тянули время, обещая назначить «комиссии» для изучения предложе­ний рабочих. По второму — промышленники, враждебно на­строенные к любому контролю, воспользовались разногласиями в стане «демократии». Тогда как Совет требовал введения монополии на мясо, кожу, соль и уста­новления государственного контроля за угле- и нефтедобычей, металлургией, производством бумаги и кредитными учреждени­ями, министр труда Скобелев упоминал лишь о создании «коми­тетов» для учета и распределения заказов, которые по характеру своей деятельности явились бы преемниками военно-промышленных комитетов. Министр промышленности и торгов­ли Коновалов не смог добиться никакого соглашения и ушел в отставку.

В этих условиях более решительным стало движение фаб­рично-заводских комитетов, которые начали объединяться. Сна­чала в столице состоялась конференция заводских комитетов Петрограда, за которой должен был последовать созыв всерос­сийского съезда. Петроградская конференция, руководимая Советом стала первым результатом творчества народной «базы», возникшим ex nihilo. Большевики, бывшие в меньшинстве в профсоюзах и Советах, первое время всячески поддерживали действия фабзавкомов. В конце мая открылась I Общегородская конференция фабзавкомов Петрограда, на которой присутство­вало 500 делегатов с мандатами от 367 предприятий. Конфе­ренция приняла резолюции большевистского толка, противопоставлявшие государственному контролю рабочий кон­троль, и высказалась за переход «всей власти Советам». Тогда же был избран Исполком, где преобладали большевики. По­следние не использовали его в экономической борьбе, а превра­тили в своего рода плацдарм для распространения политической пропаганды.

В сельских местностях правительство также теряло популяр­ность. Предупредив крестьян о недопустимости незаконных за­хватов, правительство постановило создать на всех уровнях (губерния, уезд, волость) комитеты по снабжению (распределяв­шие зерно и имевшие право эксплуатировать незасеянные зем­ли при условии выплаты собственнику ренты, соответствующей стоимости урожая) и аграрные комитеты (в функции которых входило проведение переписи земель в предвидении аграрной реформы, условия которой должно было определить Учреди­тельное собрание). Вместо этих комитетов, единственная цель которых, казалось, состояла в лишении крестьян права получить наконец землю в собственность, крестьяне создали на общин­ных сходах собственные комитеты, структура которых, как пра­вило, не соответствовала официальным инструкциям. Эти комитеты присваивали необрабатываемые земли (без выплаты компенсации), захватывали сельскохозяйственный инвентарь и скот, принадлежавшие помещикам, пересматривали в сторону снижения платы договоры об аренде, устанавливали порядок ис­пользования выпасов.

Несмотря на рост напряженности и трудностей (все более решительное сопротивление крупной буржуазии и кадетов, бло­кирование экономических связей, социальный кризис в горо­дах, распространение беспорядков в деревне, линия украинцев на раскол), I Всероссийский съезд Советов (в выборах депута­тов на него приняли участие более 2 млн. граждан) свидетельст­вовал о политической победе «коалиции». Правящие партии (эсеры и меньшевики) получили значительное большинство (бо­лее 600 делегатов с правом участия в голосовании), тогда как оппозиция (большевики и левые эсеры) едва набрали пятую часть мандатов (около 150, из них 105 у большевиков).

Как в апреле, а затем в июне, катализатором событий 3 и 4 июля, явившихся важным моментом революционного процесса 1917 г., стала проблема войны. Узнав 2 июля о немецком контрнаступлении, солдаты столичного гарнизона в большинстве своем боль­шевики и анархисты, решили подготовить восстание. Его целями были: арест Временного правительства, первоочеред­ной захват телеграфа и вокзалов, соединение с матросами Кронштадта, за которыми закрепилась репутация «революци­онности», создание Временного революционного комитета под руководством большевиков и анархистов. Вечером 2 июля со­стоялись многочисленные митинги солдат 26 частей, отказав­шихся идти на фронт. Объявление об уходе в отставку министров-кадетов еще более накалило атмосферу. Свою со­лидарность с солдатами выразили рабочие. Рядовые участники движения постарались добиться того, чтобы руководство пар­тии большевиков взяло на себя командование их действиями, но в тот день Ленин уехал из Петрограда. Был сформирован Временный революционный комитет.

Демонстрации начались во второй половине дня 3 июля. Во­енная организация большевиков присоединилась к движению, чтобы обеспечить руководство, ограничить его распространение и предупредить всякое преждевременное действие против госу­дарства и его институтов. Зиновьев безрезультатно пытался убедить Исполком Совета в том, что большевики не ожидали от демонстрантов насильствен­ных действий и даже в мыслях не допускали свержения режи­ма. Правительство, поддержанное Советом, высказалось за самые решительные действия. Генералу Половцеву было пору­чено руководство репрессивными мерами. Ленин скрылся в Финляндии. Троцкий, Зиновьев, Каменев и многие другие руководители пар­тии были арестованы. Части, принявшие участие в демонстра­ции, были разоружены, а «Правда» закрыта.

После произошедших событий князь Львов поручил Ке­ренскому реорганизовать правительство. Переговоры меж­ду различными политическими силами были сложными: правительственный кризис продолжался 16 дней (с 6 по 22 июля). Крайне левые были выведены из игры, и кадеты, счи­тавшие себя победителями, выдвинули свои условия: война до победы, борьба против «экстремистов» и анархии, откладывание решения социальных вопросов до созыва Учредительного собра­ния, восстановление дисциплины в армии. Эти условия устраива­ли Керенского. Но кадеты добавили к ним требование смещения Чернова, на которого они возлагали ответственность за беспо­рядки в деревне. Кадеты приветствовали бы приход более твердого правительства во главе с военными, но им необходимо было нейтрализовать Совет. В конечном сче­те Керенский действительно являлся арбитром ситуации. Так как лидеры меньшевиков (за исключением Церетели) отказа­лись, следуя настойчивым рекомендациям Керенского, от прин­ципа ответственности правительства перед Советом, кадеты решили войти в правительство, рассчитывая направить его дей­ствия в сторону авторитаризма с помощью консервативных групп давления, которые начиная с «июльских дней» открыто заявляли о своих намерениях.

Одной из самых активных была группа «Общество за эконо­мическое. возрождение России», основанная по инициативе крупного предпринимателя Путилова и объединявшая банкиров и промышленников Петрограда, близких к кадетам. Летом 1917 г. они выступали в качестве главной политической силы, располагав­шей двумя десятками газет, официально связанных с партией, и более чем 100 «сочувствующими» изданиями. Группа насчиты­вала около 80 тыс. членов, объединенных в 269 местных сек­циях. К этим группам принадлежали несколько командующих армиями. «Союз крупных (земельных) собственников», носивший открыто монархический характер, объединял крупных помещиков, кото­рым непосредственно угрожало распространение беспорядков в деревне. Не остались в стороне и военные. Для противодейст­вия солдатским комитетам под эгидой бывшего главнокоманду­ющего Алексеева и генерала Деникина при поддержке Родзянко и лидера монархистов Пуришкевича был создан «Со­юз армейских и флотских офицеров», насчитывавший в августе несколько десятков тысяч членов и имевший свои секции в главных городах страны. Эта организация поощряла создание «ударных» батальонов, призванных распространить патриотический настрой в деморализованных полках.

Чтобы окончательно освободиться от контроля Советов, про­извести благоприятное впечатление на консервативные силы и обеспечить широкую поддержку своему правительству, крити­куемому и слева и справа, Керенский ускорил формирование новых государственных институтов. Он предложил созвать в Москве своего рода консультативную ассамблею — Государст­венное совещание. По отношению к «правовой стране» — чле­нам дум, делегатам кооперативов, профсоюзным активистам, представителям банков, торговли и промышленности — депута­ты Советов — «реальная страна» — составили бы не более од­ной десятой делегатов этого Совещания, созванного специально в городе, оставшемся в стороне от революционных страстей. Советы в своем подавляющем большинстве выступили против этого маневра. Меньшевики и эсеры решили в конечном счете «противостоять реакционным силам». Вместо того чтобы едино­душно поддержать своего инициатора, Госсовещание сделало очевидной растущую популярность Корнилова, которого бурно приветствовало большинство консервативных делегатов. Таким образом, Керенский снова стал, сам того не желая, лидером де­мократического лагеря.

Вернувшись в Ставку после московского Совещания, Кор­нилов, поощряемый кадетами и поддерживаемый Союзом офицеров, решил предпринять попытку переворота. Были приняты меры, чтобы послать в Петроград особо «верные» войска, в том числе «дикую дивизию» (состоявшую из татар, осетин и чеченцев), входившую в конный корпус под командованием генерала Крымова. Учитывая, что немецкие войска заняли Ригу, Корнилов потребовал подчинения себе войск столичного гарнизона, находившихся в непосредствен­ном ведении правительства, а также расширения компетенции военных трибуналов и восстановления в тылу смертной казни. Керенский отклонил эти требования. Получив информацию о намерении Корнилова приступить к осаде Петрограда, ввести там военное положение и свергнуть правительство, Керенский сместил главнокомандующего, который после разоблачения ре­шил действовать открыто и отказался уйти в отставку. Конф­ликт был неизбежен. В то время как Корнилов продвигал свои войска к столице, Керенский, покинутый министрами-кадета­ми, подавшими в отставку, начал переговоры с Исполкомом Совета по поводу образования Главного земельного комитета. Служащие почты, телеграфисты, солдаты и железнодорожни­ки отреагировали мгновенно: они вывели из строя систему связи, а лояльные войска столичного гарнизона выступили на­встречу солдатам Корнилова, чтобы объяснить, каковы подлин­ные планы мятежного генерала. Угроза мятежа вновь превратила Керенского в главу революции. Революционная со­лидарность проявилась полностью: большевистских лидеров выпустили из тюрьмы; большевики приняли участие в работе земельного комитета и Комитета народной обороны против контрреволюции, созданного под эгидой Советов. За несколь­ко часов мятеж был ликвидирован. Генерал Крымов покончил жизнь самоубийством, а Корнилов был арестован.

Без корниловского мятежа, не бы­ло бы Ленина. И он был, несомненно, прав: в политическом пла­не мятеж резко и полностью изменил ситуацию. Кадеты, открыто поддержавшие Корнилова и ушедшие в отставку из правительства в разгар кризиса (27 августа), были дискредити­рованы.

Два месяца, отделявшие провал корниловского мятежа от взя­тия власти большевиками, были отмечены ускорением распада общества и государства в условиях острого экономического кри­зиса. В армии мятеж уничтожил последние остатки доверия к офицерам. Он показал также, в какой степени оперативные при­казы могли служить прикрытием для контрреволюционных ма­невров. В дерев­не «незаконные действия» возросли многократно начиная с июля, в течение которого властями было зарегистрировано 1777 случаев откровенного насилия. В деревни были направлены войска. Большевики были единственными, кто подталкивал крестьян к захвату помещичь­их земель. Однако распространение аграрных беспорядков бы­ло все-таки в основном стихийным движением, продолжением крестьянских движений предыдущих лет.

Не оставались в стороне и рабочие. В сентябре — октябре сотни предприятий были остановлены под предлогом трудностей в снабжении, снижения производи­тельности труда рабочих, забастовок и беспорядков. Десятки тысяч рабочих оказались выброшенными на улицу. В этих усло­виях снизилась активность выступлений; в сентябре — октябре количество забастовок уменьшилось по сравнению с маем, но они отличались большей агрессивностью, большим радикализмом и были более политизированы; забастовщики час­то требовали установления рабочего контроля за производством и все чаще — отставки правительства, перехода всей власти Со­ветам.

Локауты, сознательный экономический саботаж со стороны некоторых предпринимателей и забастовки (которые вели к зна­чительному снижению производительности труда) окончательно дезорганизовали функционирование производственной системы. Российская экономика потерпела крушение задолго до октября 1917 г.

В условиях крушения традиционных институтов и усиления недовольства различных категорий населения Керенский, про­возгласив 1 сентября республику, постарался укрепить законность своего положения созданием новых институтов: Де­мократического совещания, а затем Совета республики. Первое, аналогичное по своему составу Государственному совещанию, созванному в августе (делегаты кооперативов, земств, муници­палитетов составляли там большинство), должно было принять в сентябре два важных решения: исключить или оставить в прави­тельственной коалиции буржуазные партии; определить характер Совета республики. Исключив «партии, скомпрометировавшие себя в деле индивидуальном порядке деятелей, принадле­жавших к кадетской партии, позволив Керенскому, заботивше­муся о поддержке «политической элиты нации», ввести в свой кабинет Коновалова, Кишкина и Третьякова. Большевики, по­считав это провокацией, заявили, что только II Всероссийский съезд Советов, назначенный на 20 октября, будет иметь право сформировать «подлинное правительство».

6 октября Керенский открыл сессию Временного Совета ре­спублики. Он заявил об ответственности своего правительства перед этим главным институтом республики и изложил свою программу: защитить страну, восстановить военный потенциал, выработать вместе с союзниками условия прочного мира. От имени большевистской фракции Троцкий разразился филиппи­кой в адрес Временного Совета республики, который он оха­рактеризовал как новое издание булыгинской Думы, и правительства, которое по приказам кадетских контрреволюци­онеров и империалистов безосновательно продолжает эту опу­стошительную войну и готовит сдачу Петрограда и поражение революции. После окончания его речи 53 депутата-большевика покинули зал. Их уход стал первым актом Октябрьской рево­люции.

31 августа большевистская резолюция, призывавшая к со­зданию правительства без буржуазии, впервые получила боль­шинство в Петроградском Совете, 9 сентября Исполком Петроградского Совета, в котором преобладали эсеры и мень­шевики, оказался в меньшинстве; Троцкий был избран предсе­дателем Совета. Из столицы это движение распространилось на Москву, Киев, Саратов. В сентябре уже более 50 Советов при­няли резолюции о передаче всей власти Советам. К тому же большевики завоевали прочные позиции в некоторых народных организациях, таких, как Советы фабрично-заводских и район­ных комитетов в Петрограде.

В более общей форме большевистские идеи внедрялись в ар­мию и рабочую среду. На II конференции фабрично-завод­ских комитетов преобладавшие там большевики без труда доби­лись принятия нужных резолюций. Что же касается крестьян, то они доверяли лишь «максималистам», не догадываясь, что те играют на руку большевикам. Радикализация и постепенная боль­шевизация широких слоев общества, разочарованных политикой правительства и «демократии», щедро раздававших обещания и не прекращавших призывать к терпению в ожидании созыва Учредительного собрания, контрастировали с малочисленностью пар­тии большевиков, насчитывавшей примерно 200 тыс. членов. Но в условиях организационного вакуума осени 1917 г., когда го­сударственная власть уступила место соцветию комитетов, сове­тов и совещаний, оспаривавших друг у друга крохи власти и законности, было достаточно энергичных действий одной груп­пы, пусть даже малочисленной, но организованной и решитель­ной, чтобы авторитет ее немедленно вырос до размеров, несопоставимых с ее реальной силой.

15 сентября ЦК партии большевиков начал дискуссию по двум письмам («Большевики должны взять власть» и «Марксизм и восстание»), которые были получены от Ленина, скрывавшего­ся в Финляндии. Он требовал, чтобы партия призвала народ к немедленному восстанию. Никто из членов ЦК его не поддержал. Еще слишком свежи были воспоминания об «июльских днях». ЦК решил срочно принять меры для предотвращения любой демонстрации и участвовать в рабо­те Демократического совещания. Две недели спустя Ленин вер­нулся к своему предложению в статье «Кризис назрел». По инициативе Троцкого депутаты-большевики 7 октября покинули зал Совета республики. В этот же день Ленин тайно вернулся в Петроград.

Решение признать восстание как «стоящее на повестке дня», принятое 10 октября, не снимало всех противоречий. Ленин считал, что восстание должно произойти до открытия II съезда Советов, назначенного на 20 октября. Следовало срочно назна­чить дату проведения и заняться тщательной подготовкой вос­стания по всем правилам революционного искусства. Для Троцкого, напротив, первоочередной целью оставалось взятие власти Советами. Восстание же должно было произойти только в случае угрозы съезду. Троцкий не считал, что большевикам следует взять на себя инициативу атаки против правительства, а предлагал подождать, чтобы оно напало первым. Таким образом, вырисовывался третий путь, который делал особенно явными тактические и теоретические расхождения среди большевиков накануне взятия власти. Большинство из них приняли точку зре­ния Ленина, поверив слухам, что правительство готово сдать Петроград немецким войскам и переместить столицу в Москву. Выставив себя патриотами, большевики заявили о своем намере­нии обеспечить оборону города. С этой целью они создали Во­енно-революционный центр (ВРЦ) из пяти членов (Свердлов, Сталин, Дзержинский, Урицкий, Бубнов) для мобилизации масс.

Ранее со своей стороны Троцкий, являвшийся председателем Петроградского Совета, 9 октября стал инициатором создания самостоятельной военной организации при Совете — Пет­роградского Военно-революционного комитета (ПВРК). Проявив тактическую ловкость, он поручил руководство им левому эсеру П.Лазимиру. Однако комитет, в который вошел ВРЦ, находился под контролем преобладавших в нем большевиков. Таким обра­зом, под прикрытием организации, действовавшей от имени Со­вета, большевики смогли бы руководить восстанием. ПВРК вошел в контакт с четырьмя десятками военных частей столицы (в которой их насчитывалось тогда около 180), с Красной гвар­дией, почти с 200 заводами, полутора десятками районных ко­митетов, что позволяло мобилизовать 20 — 30 тыс. человек (в действительности только 6 тыс. человек приняли участие в собьггиях на стороне восставших). 18 октября военная комиссия Петроградского Совета организовала собрание уполномоченных полковых комитетов гарнизона. Большинство комитетов вырази­ло недоверие правительству, подозреваемому в намерении сдать Петроград немцам, и заявило о готовности защитить революцию по призыву съезда Советов. Но совсем другое дело было заста­вить их принять большевистский лозунг взятия власти путем восстания. Таким образом, за два дня до от­крытия съезда Советов ни дата, ни способы проведения восста­ния не были еще определены.

Однако восстание ни для кого не было секретом. 17 октября меньшевистский левый журнал упомянул о существовании письма, ходившего в большевистских кругах, в котором «обсуж­дался вопрос о вооруженном восстании». На следующий день «Новая жизнь» опубликовала статью Каменева, осуждавшую идею вооруженного большевистского восстания и косвенно подтверждавшую подлинность информации, появившейся нака­нуне. Эта статья взволновала общественное мнение. Ленин счел ее равносильной предательству и потребовал исключения «дис­сидентов» из ЦК, но остался в меньшинстве, так как Каменев и Зиновьев обещали никоим образом не мешать осуществлению решений ЦК. В Исполкоме Совета Троцкий был подвергнут на­стоящему допросу меньшевиками и вынужден был ответить на вопрос, готовят ли большевики восстание. Он заявил, что вос­стание не предусмотрено большевиками, но они полны решимо­сти защитить съезд Советов от любых контрреволюционных вылазок. Таким образом, подготовка большевиков выглядела «законной». Со своей стороны Керенский демонстрировал пол­ную уверенность, так как рассчитывал на поддержку меньшеви­ков " и эсеров и получил от полковника Полковникова, командующего гарнизоном, заверения в «абсолютной лояльно­сти» войск правительству.

Тем не менее 21 октября гарнизон перешел на сторону ПВРК. Последний тут же обратился к населению с воззванием, предуп­реждавшим, что без подписи ПВРК никакая директива гарнизона не будет действительна. Керенский в ультимативной форме по­требовал от ПВРК отмены этого документа. Началась проба сил. Утром 24 октября Керенский приказал закрыть типографию большевиков. Последние заняли ее снова. Для разработки плана действий в Смольном собрался ЦК большевиков. В восстании должны были слиться два самостоятельных потока: государствен­ный переворот, организованный ПВРК от имени Петроградского Совета, чтобы защитить революцию, и пролетарское восстание под руководством Военно-революционного центра. Фикция двух этапов операции — оборонительного («защитить съезд Сове­тов от действий правительства и старого Исполкома с эсеро-меньшевистским большинством») и наступательного (связанного с деятельностью Ленина, вышедшего 25 октября из подполья) — должна была быть выдержана до конца. Вечером 2 4 октября Красная гвардия и несколько военных ча­стей, действуя от имени Совета, захватили, не встретив сопро­тивления, невские мосты и стратегические центры (почты, телеграф, вокзалы). За несколько часов весь город перешел под контроль восставших. Только Зимний дворец, где заседало Вре­менное правительство, еще держался. Керенский тщетно пытал­ся установить контакт со штабом. Там не вполне осознавали характер событий и не спешили оказать помощь победителю Корнилова. Утром 25 октября Керенский отправился за подкреп­лением. Не дожидаясь отправки ультиматума правительству, по инициативе Ленина было опубликовано в 10 часов утра воззва­ние ПВРК, в котором говорилось, что правительство низложено и что власть перешла в руки ПВРК. Это заявление до взятия власти П съездом Советов представляло собой настоящий государствен­ный переворот. В первом варианте воззвания ПВРК Ленин писал: «ПВРК созывает сегодня на 12.00 Петроградский Совет. Прини­маются неотложные меры для установления советской власти». Изменение симптоматично. Испытывая недоверие к «революци­онному легализму» Петроградского Совета, то есть Троцкого, к «соглашательскому духу» своих товарищей из ЦК, которых он подозревал в готовности войти в переговоры с другими социали­стическими силами, Ленин хотел сосредоточить всю полноту вла­сти в руках органа, созданного в процессе восстания, органа, который ни в чем не зависел бы от съезда Советов. Этот шаг де­лал неизбежным еще до открытия II съезда Советов разрыв меж­ду Лениным и другими революционными организациями, которые считали себя вправе претендовать на частицу нового авторитета и новой власти.

Однако победа большевиков оставалась неполной, так как в Зимнем дворце еще заседало правительство. В половине седьмо­го вечера оно получило ультиматум ПВРК, который давал ему 20 минут на решение вопроса о капитуляции. В действительно­сти же штурм Зимнего дворца произошел позднее, ночью, после того как крейсер «Аврора» сделал несколько холостых выстре­лов в сторону дворца. В два часа утра Антонов-Овсеенко от име­ни ПВРК арестовал членов Временного правительства. Бои, в которых приняли участие с той и с другой стороны не более нескольких сот человек, завершились с минимальными потерями (6 убитых среди обороняющихся, ни одного среди нападав­ших).

За несколько часов до падения Зимнего дворца, в 22.40, открылся II Всероссийский съезд Советов. Осудив «военный заго­вор, организованный за спиной Советов», меньшевики покинули съезд, за ними — эсеры и бундовцы. Их уход обрек на пораже­ние Мартова и его сторонников, искавших компромисса и пред­лагавших создать правительство, в котором были бы представлены социалистические партии и все демократические группы. После перерыва Каменев объявил о взятии Зимнего дворца и аресте министров Временного правительства. Колебавшиеся делегаты окончательно склонились на сторону большевиков. Под утро съезд заслушал и принял написанное Лениным обра­щение «Рабочим, солдатам и крестьянам», в котором объявля­лось о переходе власти ко II съезду Советов, а на местах — к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

Вечером 26 октября после доклада Ленина съезд принял Декрет о мире, в котором предлагалось «всем воюющим народам и их Правительствам начать немедленно переговоры о справед­ливом демократическом мире» без аннексий и контрибуций. Обращение было направлено непосредственно народам воюю­щих стран, минуя правительства, и носило прежде всего пропа­гандистский характер. Дискуссии, разгоревшиеся среди большевиков о принципах формирования нового правительства (общесоциалистическое или чисто большевистское), разрешили не только жесткая пози­ция Ленина, но и сами левые эсеры. Стремясь к компромиссу между социалистическими партиями и созданию широкой соци­алистической правительственной коалиции, они отказались вой­ти в правительство. В результате на съезде было утверждено большевистское Временное (т.е. до созыва Учредительного со­брания) рабочее и крестьянское правительство, — Совет Народ­ных Комиссаров (СНК). Большевики не без труда сумели сфор­мировать состав этого правительства. Многие видные большеви­ки отказывались занимать посты в правительстве, старались переложить бремя совершенно незнакомых им управленческих функций друг на друга.

В итоге II съезд Советов утвердил следующий состав прави­тельства: председатель — В.И. Ленин (Ульянов), наркомы: по внутренним делам — А.И.Рыков, земледелия — П.П.Милютин, труда — А.Г.Шляпников, торговли и промышленности — В.П.Ногин, по иностранным делам — Л.Д.Троцкий (Бронштейн), финансов — И.И.Скворцов (Степанов), просвещения — АВ.Луначарский, юстиции — Г.И.Оппоков (Ломов), продоволь­ствия — И.А.Теодорович, почт и телеграфа — Н.П.Авилов (Глебов), по делам национальностей — И.В.Сталин (Джугашви­ли), комитет по военным и морским делам — В.А.Антонов (Овсеенко), Н.В.Крыленко и П.Е.Дыбенко. Пост наркома же­лезнодорожного транспорта остался незанятым.

Съезд избрал новый состав ВЦИК. Из 101 его члена 62 яв­лялись большевиками, 29 — левыми эсерами, 6 — меньшевиками-интернационалистами. Председателем ВЦИК был избран Л.Б.Каменев, 8 ноября (после его отставки) его заменил Я.М.Свердлов.

Положение большевистского правительства было неустойчи­вым. Исход вооруженных столкновений в Москве был еще неясен. Керенский не сумел собрать значительных сил. Но и немногочисленные войска командующего 3-м корпусом генера­ла Краснова, который поддержал Керенского, 27 октября захва­тили Гатчину, 28-го — Царское Село и подходили к Петрограду. В самом Петрограде консолидировались антибольшевистские силы. Еще 24 октября был создан Комитет общественной без­опасности под руководством городского головы Г.И.Шрейдера. 26-го главным образом эсерами и меньшевиками, членами городской Думы, прежнего ВЦИК, исполкома Всероссийского Совета крестьянских депутатов и ушедшими со II съезда Советов членами фракций социалистических партий был создан Комитет спасения Родины и революции. Комитет планировал одновре­менно с вступлением в Петроград войск Краснова поднять восстание против большевиков. Но начать действовать ему пришлось раньше. 29 октября вспыхнул мятеж, главной силой которого выступили юнкера. Мятеж сопровождался жестокими убийствами с обеих сторон и был относительно легко подавлен.

Левое крыло меньшевиков и эсеров, не поддерживая воору­женные выступления, тем не менее осуждали большевиков. Всероссийский исполнительный комитет профсоюза железно­дорожников (Викжель) под угрозой всеобщей забастовки потре­бовал прекратить военные действия и начать переговоры с целью создания однородного социалистического правительства. В ходе начавшихся 29 октября переговоров большевики согласились на расширение «базы правительства», изменение его состава и даже склонялись к исключению из него Ленина и Троцкого (чего добивались меньшевики и эсеры). Тем не менее они пытались отстоять другие решения II съезда Советов. В то же время Каменев, Рязанов и некоторые другие большевики готовы были пойти гораздо дальше навстречу жестким требованиям меньше­виков и эсеров. В частности, они согласились на создание вместо избранного на II съезде Советов ВЦИК «Народного совета» и на выдвижение главой нового правительства лидера эсеров Чернова или даже более правого Авксентьева. Однако после разгрома 30-31 октября войск Краснова Ленин выступил против продолже­ния переговоров. В конце острых и длительных дискуссий его позиция в основном победила. После ультимативного заявления ЦК большевиков, принятого в ночь на 2 ноября, переговоры были прерваны. В знак протеста Каменев, Рыков, Милютин, Ногин вышли из состава ЦК. Также подали в отставку ряд наркомов и высших должностных лиц (Ногин, Рыков, Милютин, Теодорович, Рязанов, Дербышев, Арбузов, Юренев, Ларин). С ними солидизировался Шляпников. Этот первый после 25 октября острый внутрипартийный кризис большевиков отра­зил сохранявшиеся с весны 1917 года разногласия по вопросам о перспективах революционного процесса в России и целесооб­разности создания «чисто большевистского» правительства. Правительственный кризис был преодолен только в декабре 1917 г., когда после долгих колебаний в состав СНК вошли левые эсеры.

Итак, в чем же причины краха послефевральской демократии и победы большевиков? Среди множества факторов стоит отме­тить прежде всего то, что сила российской буржуазии не соответ­ствовала уровню развития капитализма (из-за огромной роли иностранного капитала и государства в экономике). Это предоп­ределило относительную слабость либеральных политических сил. В то же время отсутствие полноценного частнособственни­ческого строя в деревне, мощные пережитки традиционного, общинно-уравнительного сознания и глубокое недоверие наро­дных масс к «барам» (т.е. высшим и образованным слоям общества) — все это способствовало быстрому распространению социалистических идей, близких массам своим радикальным и «коллективистским» духом, и колоссальному усилению социа­листических партий. Огромный «левый флюс» крайне затруднял формирование стабильного политического режима. Важнейшими дестабилизирующими факторами являлась продолжавшаяся мировая война (выйти из которой можно было, лишь заключив сепаратный мир, что единодушно осуждалось тогда всеми полити­ческими силами), нерешенность аграрного вопроса, сложное эко­номическое положение и, наконец, острейший кризис власти, вызванный падением самодержавия и двоевластием. Кадеты даже в коалиции с меньшевиками и эсерами не могли заполнить этот вакуум власти, а противоречия между ними не позволили быстро реформировать страну, ни решительно бороться с револю­ционной стихией. В результате быстрой радикализации масс, отсутствия твердой государственной власти формировавшаяся демократия быстро превращалась в безвластие и охлократию (власть тьмы). Большевики в этих условиях сумели полностью реализовать свои преимущества: твердую политическую волю, стремление к власти, гибкую, но единую партийную организа­цию и широчайшую сверхпопулистскую агитацию. Они сумели решительно оседлать революционноанархическую стихию (ко­торую сами же всемерно поощряли) с ее огромным зарядом социальной ненависти, нетерпения, жажды уравнительной спра­ведливости и, используя слабость Временного правительства, прийти к власти.




Верт Н. История советского государства. – М., 1992.

Гайда Ф.А. Февраль 1917 г.: революция, власть, буржуазия //Вопросы истории. – 1996, № 5 – 6.

Головатенко А. История России: спорные проблемы. – М., 1994.

Козлов В.А. История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории Советского государства. – М., 1991.

Лошнов В.Т., Сазонов В.В. нужно ли было идти от Февраля к Октябрю? // Диалог. – 1991, № 2.

Семенникова Л.И. Россия в мировом сообществе цивилизаций. – М.,1995.

Россия и мир. Ч.2. – М.,1994.