Политология
Семинар №3
Качества людей и государей
Мы подошли к одному из самых интересных и сложных вопросов, который сильно волновал Макиавелли: каким же должен быть истинный государь? Макиавелли пытается создать универсальный портрет идеального правителя, который смог бы не только завоевать власть, но и распорядиться ею надлежащим образом.
С чего же начинается поиск? Несмотря на то, что государи стоят выше прочих, пороки и добродетели Макиавелли ищет именно среди качеств, присущих обыкновенным людям. Весь мир условно делится на две половинки: добро и зло. Если смешать эти противоположности, то как раз получится богатая палитра красок, которая и отобразит загадочный и противоречивый мир, окружающий нас. Итак, положительные качества: щедрость, честность, твердость духа, смелость, снисходительность, целомудрие, прямодушие, покладистость, набожность и др. Отрицательные качества: скупость, алчность, жестокость, вероломство, малодушие, надменность, распутство, лукавство, упрямство, легкомыслие и т.д. Самое похвальное для государя – соединять в себе все перечисленные положительные качества, но это невозможно и Макиавелли прекрасно понимает это.
Первое – щедрость. Качество очень хорошее, но его довольно трудно проявить. Если быть щедрым в меру, тебя могут обвинить в скупости. А если действительно постоянно тратить огромные суммы на благотворительность, быстро разоришься. Следовательно, самым благоразумным будет «примириться со славой скупого правителя». Государь должен знать чувство меры. Щедрость просто необходима, если ты еще не получил власть и возможна, если тратишь чужое добро: «расточая чужое ты прибавляешь себе славы, тогда как расточая свое – ты только себе вредишь. « Между тем презрение и ненависть подданных – это то самое, чего государь должен более всего опасаться, щедрость же вдет к тому и к другому»]. Вот яркий пример того, как положительное качество может обернуться против своего обладателя.
Вторая категория, которую рассматривает Макиавелли – понятия любви и страха. Государь не должен считаться с обвинениями в жестокости. Но при этом не надо быть скорым на расправу. Следует взвесить все «за» и «против» и только тогда принять решение, т.к. исправить положение впоследствии уже не удастся. Если же государь должен выбирать между любовью и страхом со стороны своих подданных, то надежнее выбрать страх. И уж ни в коем случае нельзя проявлять мягкосердечие по отношению к войскам. Дисциплина и полное повиновение командованию – вот залог успешного ведения боевых действий.
Еще два замечательных людских качества – верность и прямодушие. Но и они не всегда приемлемы для государя. Политическая борьба – это тонкая игра, основным правилом которой является умение хитрить. История показывает, что большего добивались те правители, которые не всегда следовали своим обещаниям и в нужный момент умели обводить своих противников вокруг пальца. Честность не всегда уместна. Если бы все правители держали свое слово, тогда было бы легче, но это вовсе не так. Следовательно, нужно учитывать конкретные обстоятельства и приноравливаться к ним. На первый план в данном случае выходят не личные симпатии, а государственные интересы.
В борьбе с врагом можно руководствоваться двумя способами: законами или силой. Первый из этих способов присущ человеку, второй – зверю. Государь должен уподобиться двум зверям: льву и лисе, т.е. соединить в себе силу и хитрость. Разумный правитель, считает Макиавелли, не может и не должен оставаться верным своему обещанию, если это вредит его интересам. Зато в нужный момент он обязан проявить силу и доказать при помощи оружия свое превосходство.
В глазах людей государь должен быть сострадательным, милостивым, верным слову, искренним и благочестивым. Самое лучшее, если эти качества будут не просто внешними, но и отразят сущность правителя. Однако следует учитывать, что при необходимости надо уметь проявлять и противоположные качества, «то есть… по возможности не удаляться от добра, но при надобности не чураться и зла».
Итак, государь должен вести себя так, чтобы не навлечь на себя ненависть или презрение подданных. Презрение можно возбудить непостоянством, легкомыслием, изнеженностью, малодушием и нерешительностью. Следовательно, от этих качеств надо избавляться. Самая главная опасность, которая находится внутри страны – заговорщики. Для того чтобы избежать их появления, просто необходимо расположить к себе своих подданных. Если заговорщик будет один, он не рискнет бунтовать против законного государя. Но если соберется большое число недовольных правлением, то государь может лишиться власти. Хорошее устройство государства – вот основная составляющая его стабильного развития. В качестве примера в данном случае Макиавелли приводит устройство Франции. Власть короля здесь находится в неразрывной связи с деятельностью парламента. Это «полезное учреждение» помогает «обуздывать сильных» и «поощрять слабых». В результате достигается необходимый компромисс между основными силами, способными выказывать свое недовольство.
Рано или поздно перед государем встает вопрос: какие враги для него опаснее – внутренние или внешние? Если правитель не может положиться на свой народ, то ему необходимо иметь убежище на случай возможного восстания, для этих целей и строятся крепости. Если же основную угрозу представляют внешние враги, то возведение крепостей не обязательно. «Лучшая из всех крепостей – не быть ненавистным народу». Что же должен делать государь, чтобы его почитали? Ответ закономерен: «Ничто не может внушить к государю такого почтения, как военные предприятия и необычайные поступки».
Макиавелли и здесь остается верным своим убеждениям. Военное дело – основа основ правления. В качестве нового государя, который прекрасно понимает это, выступает Фердинанд Арагонский, король Испании. Он сумел занять своих подданных делом, а сам в это время решал внешние проблемы. Государя уважают, если он способен на решительные поступки. И в противостоянии двух государств гораздо лучше поддержать одно из них, чем оставаться в стороне и бездействовать. Но при этом следует опасаться союза с теми, кто сильнее тебя, чтобы не попасть в зависимость.
Помимо военных дел и благоустройства войска у правителя есть масса других задач во внутренней политике. Он должен покровительствовать искусству, развивать торговлю, земледелие и ремесла, заботиться об украшении как отдельных городов, так и всего государства. Все эти компоненты составляют основу экономической, социальной .политической и культурной жизни страны. В каждом поступке государя должны присутствовать достоинство и величие, которые помогут укрепить власть и избежать ненужных ошибок.
И уж конечно мудрый правитель не сможет обойтись без советников. Он должен выбрать самых достойных людей, с которым сможет советоваться по различным вопросам. Мы уже убедились в том, что государь отвечает за совершенно различные аспекты жизни страны и граждан, а, следовательно, не может заниматься всеми делами лично. Вот для этого и пригодятся верные и преданные подданные, на которых можно было бы положиться. Следует учесть, однако, что, какими бы умными ни были советники, последнее слово должно всегда оставаться за правителем. Выслушав все советы, он сам должен принять единственно правильное решение.
Основная проблема, с которой может столкнуться государь при общении со своими приближенными, – это огромное количество льстецов. Таких людей всегда можно найти в непосредственной близости к трону. Их речи весьма приятны, и много усилий надо приложить к тому, чтобы не подпасть под влияние подобных хитрецов. Настоящие советники должны заботиться о благе государства, а не о личной выгоде. Если правитель сочтет нужным, он сам окажет верным соратникам должные почести. Но какие бы советы ни давались, ответственным за принятое решение будет государь. Следовательно, он должен обладать мудростью, чтобы привести различные мнения к должному компромиссу.
Итак, портрет истинного государя готов. Макиавелли постепенно, шаг за шагом воссоздал образ сильной и неординарной личности, которая способна управлять могущественнейшим государством. Отличительная черта этого образа – стремление к «золотой середине». Личные качества правителя, по возможности, не должны переходить определенные рамки дозволенного. Щедрость должна быть умеренной, любовь соседствовать со страхом, а прямодушие и честность могут запросто ужиться с хитростью и даже лукавством. Государь обязан совместить в себе качества льва и лисы, уметь правильно оценивать действия и советы своих приближенных, принимать волевые решения и, наконец, обладать природной мудростью. Все поступки должны совершаться во имя государственных интересов и на благо подданных. Возможно ли, встретить в одном человеке сочетание стольких качеств? На этот вопрос Макиавелли отвечает в заключительных главах своего трактата.
Политика и мораль
Вопрос о соотношении политики и морали – один из наиболее спорных в творчестве Макиавелли. Исследователи по-разному оценивают взаимодействие этих двух компонентов. Одни говорят о беспринципности Макиавелли и осуждают вседозволенность в выборе средств для достижения целей (отрицательное значение понятия «макиавеллизм», об этом мы говорили ранее), другие воспринимают политику и мораль как единое целое. Обратимся к источнику.
Макиавелли признает, что добиться поставленной цели можно различными способами: «один действует осторожностью, другой натиском; один – силой, другой – искусством; один терпением, другой – противоположным способом, и каждого его способ может привести к цели». Но не всегда при этом можно получить желаемый результат. Все будет зависеть от конкретной исторической ситуации. И все же Макиавелли нельзя обвинить в покровительстве вседозволенности. После размышлений о завоеваниях он недвусмысленно заявляет: «достойную осуждения ошибку совершает тот, кто не учитывает своих возможностей и стремится к завоеваниям какой угодно ценой». Мудрый правитель, который должен предвидеть последствия своих действий, никогда не будет вредить сам себе. Один опрометчивый шаг может поставить под угрозу все дело. Следовательно, выбирать средства для осуществления своих замыслов не только можно, но и нужно.
Макиавелли в 15 главе обращает внимание читателей на то, что он будет описывать правдивые государства. Автор надеется на понимание, хочет принести пользу своими наблюдениями, поэтому не собирается скрывать и отрицательных сторон правления. Правда жизни такова, что государь не может всегда действовать благородными средствами. «Ибо расстояние между тем, как люди живут и как должны бы жить, столь велико, что тот, кто отвергает действительное ради должного, действует скорее во вред себе, нежели на благо, так как, желая исповедовать добро во всех случаях жизни, он неминуемо погибнет, сталкиваясь с множеством людей, чуждых добру». При случае надо уметь отступить от добра и умело воспользоваться отрицательными качествами. Что стоит за этим советом: жестокость или необходимость? Скорее всего, последнее. Умный политик должен уметь вести тонкую психологическую борьбу, не отступаясь от своих принципов, но в полной мере учитывая поведение своих соперников. «Люди скорее простят смерть отца, чем потерю имущества», – этой фразой Макиавелли характеризует положение вещей в мире. Если же таковым является большинство, то чего можно ждать от единиц, обличенных огромной властью. Среди правителей есть и диктаторы, и деспоты. На каком языке разговаривать с подобными людьми. Ответ один: играть с ними по их же правилам. И от этого никуда не денешься при всем желании.
Подобным же образом Макиавелли рассуждает о жестокости. Бывают случаи, когда она необходима. «Жестокость применена хорошо в тех случаях – если позволительно дурное называть хорошим, - когда ее проявляют сразу и по соображениям безопасности, не упорствуют в ней и по возможности обращают на благо подданных; и плохо применена в тех случаях, когда поначалу расправы совершаются редко, но со временем учащаются, а не становятся реже». Обида тоже лучше наносить разом: быстро, но обдуманно. Получается, что все зло, которое невозможно избежать, должно сводиться к минимуму и не растягиваться на долгое время, только тогда оно сможет принести пользу и оправдать себя.
«О действиях всех людей, а особенно государей, с которых в суде не спросишь, заключают по результату, поэтому пусть государи стараются сохранить власть и удержать победу. Какие бы средства для этого ни употребить, их всегда сочтут достойными и одобрят, ибо чернь прельщается видимостью и успехом, в мире же нет ничего, кроме черни, и меньшинству в нем не остается места, когда за большинством стоит государство». Вот мы и подошли к основному понятию, которое неоднократно выделяет Макиавелли. Главный вопрос в данном случае: во имя чьих интересов действует государь? Одно дело, когда он удовлетворяет собственные амбиции и желания, и совсем другое – когда он действует на благо страны. Государство – это и есть самое главное понятие. Ради его величия и могущества совершаются многие поступки, ради его процветания ведутся войны и заключаются союзы. Только государь, радеющий о благе своего государства, может носить столь великий и почетный титул. Следовательно, понятия политики и морали не могут быть для него различными. Это два компонента, дополняющие единый образ.
Русская идея. Славянофилы и западники. Судьбы либерализма в России
Те, кого мы сегодня называем «западниками» и «славянофилами», были объединены чувством недовольства существующим режимом, и все их помыслы были направлены к поиску путей, которые могли бы привести к исправлению ненормального положения вещей в России. В этом смысле и те и другие были в оппозиции к русской самодержавной политике. Что же касается их теоретических взглядов, то при внимательном их рассмотрении можно прийти к выводу, что между ними было больше сходства, нежели различий. И те и другие признали факт своеобразия русской истории, ее неадекватности истории западноевропейской. В отношении к прошлому, в восприятии настоящего они были солидарны. Что же касается будущего, то здесь их пути расходились.
В 30-е гг. XIX века начинается новый этап в общественном движении в России. Вместе с дворянами-революционерами с политической сцены России исчезает философия Просвещения, как основа общественно-политической мысли. Русскую общественную мысль привлекла классическая немецкая философия Канта, Фихте, Шеллинга. Наибольшее влияние на русских общественных деятелей оказало гегельянство, которое и стало фундаментом либеральных и революционных доктрин. Постепенно своих сторонников среди представителей российской общественной мысли стали завоевывать идеи французского утопического социализма.
На рубеже 1830—1840-х гг. центром общественно-политической жизни стали журналы и газеты. В московском журнале «Телескоп» в 1836 г. было опубликовано «Философическое письмо» П.Я. Чаадаева. Письмо было пронизано ненавистью к крепостничеству и самодержавию. Чаадаев крайне пессимистически оценивал прошлое, настоящее и будущее России. «Прошлое ее бесполезно, настоящее — тщетно, а будущего никакого у нее нет», — писал он. Православие, принятое Киевской Русью, как считал Чаадаев, оказалось своеобразной ловушкой, поскольку эта тупиковая ветвь христианства отрезала Россию от Западной Европы. Догматизм православия, его закрытость для споров и сомнений наложили отпечаток на социальную и политическую жизнь страны, на характер народа. Письмо всколыхнуло мыслящую Россию. «Это был выстрел, раздавшийся в темную ночь», — писал о письме Чаадаева А.И. Герцен. За публикацию «Философического письма» журнал был закрыт, а Чаадаев по высочайшему повелению был объявлен сумасшедшим.
Письмо П.Я. Чаадаева послужило толчком к оформлению в начале 1840-х гг. двух внутренне неоднородных идейных течений — западников и славянофилов. И те, и другие полагали, что участь России не так плачевна, как предсказывал Чаадаев, но считали необходимым отменить крепостное право и ограничить власть монарха. Для этих течений были характерны различные подходы к оценкам прошлого и прогнозам будущего России. По мнению Бердяева, смысл полемики между ними заключался в том, «...должна ли быть Россия Западом или Востоком, нужно ли идти путем Петра или вернуться к допетровской Руси».
ЗАПАДНИЧЕСТВО – направление в русской общественной мысли 1-й половины XIX века.
Обычно принято считать, что главным пунктом расхождения между «славянофилами» и «западниками» их противоположная оценка петровских преобразований. Но этот пункт носил внешний характер. Внутренние расхождения лежали намного глубже – они касались отношения к западноевропейской образованности, науке, просвещению. Славянофилы также были сторонниками образованности и просвещения, но считали необходимым искать в науке истинную народность, а не заимствовать западноевропейские образцы. Западники же с порога отвергали возможность существования какой-то особенной национальности или, пользуясь терминологией славянофилов, «народной науки». Со спора о «народности науки» дискуссия переходила в сферу принципиальных мировоззренческих проблем. Речь шла о соотношении общечеловеческого и народного, национального в историческом процессе. Если западники подчеркивали первенство общечеловеческого начала, то славянофилы склонялись к преувеличению роли народного, национального фактора в истории. Эту противоположность можно проследить и в выдвижении из славянофильской среды идеи «мессианства» России.
Западники желали действительного величия России, и их девизом в борьбе против славянофильских притязаний могли служить следующие слова Бэкона Веруламского: «Воображаемое богатство есть главная причина бедности; довольство настоящим препятствует заботиться о насущных потребностях будущего». В этом высказывании подмечена «действенная сторона» западнической концепции.
СЛАВЯНОФИЛЬСТВО – направление русской общественной мысли, противостоявшее западничеству. Его приверженцы делали упор на самобытном развитии России, ее религиозно-историческом и культурно-национальном своеобразии и стремились доказать, что славянский мир призван обновить Европу своими экономическими, бытовыми, нравственными и религиозными началами. Славянофильство – глубоко религиозное учение, рассматривающее церковь и веру как фундамент, основу всех исторических и общественных реалий. Со своей стороны представители западничества не отличались религиозностью, в философских и историософских построениях придерживались идей секуляризма. Славянофильство как мировоззрение сложилось в результате философских дискуссий с западничество в среде русского дворянства в 30-40-хх XIX века. Самарин писал, что оба кружка – западников и славянофилов – ежедневно сходились и составляли как бы одно общество. Споры велись вокруг основной проблемы: правит ли миром свободно творящая воля или же закон необходимости. Сторонники славянофильства сходились в том, что России предстоит миссия заложить основы нового общеевропейского просвещения, опирающееся на подлинно христианские начала, сохранившиеся в лоне православия.
Славянофильство отрицало возможность постижения истины через отдельные познавательные способности человека, будь то чувства, разум или вера. Причем подлинное знание доступно не отдельному человеку, а лишь такой совокупности людей, которая объединена единой любовью, то есть соборному сознанию.
Во-вторых, для славянофилов характерно противопоставление внутренней свободы внешней необходимости. Все они подчеркивали примат свободы, исходящей из внутренних убеждений человека, и отмечали негативную роль внешних ограничений человеческой деятельности, пагубность подчинения человека господству внешних обстоятельство. Третьей характерной чертой славянофильского миропонимания была его религиозность. Славянофилы полагали, что в конечном счете вера определяет и движение истории, и быть, и мораль, и мышление. Поэтому идея истинной веры и истинной церкви лежала в основе всех их философских построений.
Славянофилы (И.В. и П. В. Киреевские, К.С. и И.С. Аксаковы, А.И. Кошелев, Ю.Ф. Самарин) исходили из уникальности исторического развития России и считали, что ее традиционные государственные порядки допетровского периода способны обеспечить прогресс страны. Они идеализировали «самобытные» учреждения: крестьянскую общину и православную церковь. Полагая, что самодержец обязан считаться с мнением народа, славянофилы выступали за созыв совещательного Земского собора. В переводе на язык XIX века это был специфический вариант конституционной монархии. Если славянофилы держались коллективизма, соборности, то западники выступали за развитие индивидуализма. Западники (Т.Н. Грановский, С.М. Соловьев, М.Н. Катков, К.Д. Кавелин, Б.Н. Чичерин, П.В. Анненков, В.П. Боткин; в западники зачислялись также и В.Г. Белинский, А.И. Герцен, Н.П. Огарев) считали Россию страной, идущей по западно-европейскому пути развития, хотя и с некоторым запозданием. Они отстаивали необходимость использования опыта Запада, поддерживали европеизацию, выступали за конституционно-монархическую форму правления с политическими гарантиями свободы слова, печати, гласного суда, неприкосновенности личности.
Полемика западников и славянофилов во многом способствовала становлению либерального и революционно-демократических течений. Одним из лидеров первого был профессор всеобщей истории Московского университета Т.Н. Грановский, который критиковал крепостнический характер николаевского режима, выступал за реформы общественно-политической жизни. Революционно-демократическое течение представляли В.Г. Белинский, А.И. Герцен, Н.П. Огарев, а также петрашевцы — члены кружка М.В. Буташевича-Петрашевского. Петрашевский, Герцен и Белинский приобщили русскую общественность к идеям социалистов-утопистов. Поражение революции в Европе (1848—1849) привело Герцена к мысли об особом пути России к социализму, так как в русском народе прочно укоренилось коллективное начало в виде крестьянской общины. Таким образом, западник Герцен сблизился со славянофилами. В 1853 г. он основал «Вольную русскую типографию» в Лондоне, которая положила начало бесцензурной русской прессе. Примерно через десяток лет герценовская теория «русского», или общинного, социализма стала знаменем российского народничества.
Славянофилы стояли за сохранение царского самодержавия —как “олицетворенную волю народа”. Для них самодержавие не есть деспотия. Деспотическим оно может стать только тогда, когда будет вмешиваться в общественную, общинную и духовную жизнь народа.
Западники - А. Чаадаев, Н. Чернышевский, В. Белинский, А. Герцен, для их политико-правовых идей были характерны некоторые весьма важные черты, сближающие их со славянофильством. Разграничение, проводимое между этими течениями весьма условно. Однако есть идеи, отличающие западников от славянофилов (пропаганда конституционных учреждений и других прогрессивных, в сравнении с Россией, основ западноевропейской политической жизни).
Революционный демократизм А.Н. Радищева носил в основном антифеодальный характер. С 40-х гг. ХIX в. революционный демократизм в России становится шире по содержанию - развертывается критика не только феодального, но и буржуазного государства и права. Они отрицали всякий эксплуататорский строй и соединяют революционный демократизм с утопическим социализмом.
5